 «Алтай – неоткрытый рай»
Так говорит научный руководитель проекта «Начни с дома своего», д. б. н. профессор, директор Кузбасского ботанического сада Андрей Николаевич Куприянов. Он поздравляет наших читателей и дарит им рассказ из написанной им книги «Сказки и истории затухающего костра»
Дорогие читатели газеты «Природа Алтая»!
Поздравляю вас с наступающим Новым Годом.
Каждый год газета «Природа Алтая» берет новые рубежи.
Казалось, совсем недавно, мы с С.И. Малыхином задумали экологическую экспедицию «Начни с дома своего», а уже прошло 10 лет. И каждый год газета собирает под своим знаменем новых мальчишек и девчонок, находит финансирование и отправляется в новый поход.
За первые пять лет экологическая экспедиция объездила весь Алтайский край. Мы поднимались на горы, исследовали уникальные ленточные боры, пересекали знойную в летнее время Кулундинскую равнину. Затем вышли за границы края и объездили соседние регионы, а сейчас закончилось удивительное путешествие в Монголию.
Каждое путешествие оставляет память о новых местах, людях, приключениях. Газета высвечивает экологические проблемы, которые давно стали общечеловеческими, расширяет кругозор своих читателей, ставит общие экологические проблемы.
И возвращаясь домой из очередного путешествия, полные впечатлений мы все же радуемся – дома лучше. «Алтай – это неоткрытый рай», а наша задача, чтоб наша природа сохранилась на веки вечные, потому что нет в мире таких красот как у нас.
Я поздравляю всех читателей, редакцию вместе с её лидером С.И. Малыхиным с Новым годом!
Желаю новых походов, счастья, и процветанию Алтайскому краю.
А. КУПРИЯНОВ,
доктор биологических наук, профессор
Сказка о справедливом мергене
Закарья был стар, его широкое лицо, опаленное солнцем, было покрыто глубокими морщинами. Каждый вечер он выходил из юрты, волоча за собой кожаную подушку и подсаживался к нашему костерку. Обычно разговор начинался с шутки: «Зачем в горы ходишь, волк кушать будет. Траву рвешь, в бумагу складываешь. Давай внука пошлю. Он большой воз сена привезет».
….Солнце скрылось давно, яркий костер очертил круг света, за которым господствовала наступившая ночь. Горные хребты выделялись на фоне более светлого неба, топорщились частоколом леса.
— А знаешь, как появились наши горы?— хитро спросил старик.
— Знаю, — ответил я, — в результате извержения вулканов и последующего выветривания.
— Ой, ой, ой... ничего непонятно, а хочешь я по-своему расскажу? — В его руках появилась домбра, и под ее аккорды полилась плавная речь. В переводе это звучало так.
…Давно это было. Жили в то время деды дедов наших. А на месте наших лесов, гор, ручьев стояли голые черные скалы, опаленные солнцем и обдуваемые всеми ветрами. В этой бедной и пыльной стране жил очень богатый и жадный султан. Его люди брали деньги со всех караванов, шедших с востока на запад и с запада на восток. Золото, серебро, драгоценные камни рекой текли в его сундуки. И чем больше он богател, тем жаднее становился.
Один сын был у султана. Были еще дети, но кто умер от болезней, кто ушел от жадного отца и не вернулся. А его младший сын, Самат, с детства был дружен со степью и больше ничего ему не надо было. Когда был маленький, то добрые люди кормили его, а он помогал им по хозяйству.
Став постарше, взял он тугой лук и стрелы, оперенные орлиными перьями и стал знаменитым охотником — мергеном. Не было птицы, которую он не мог бы сбить стрелой, не было горного барана, которого он не сумел бы добыть, и не было девушки, которая без вздоха не смотрела бы ему вслед.
Люди говорили ему: «Умрет старый султан, что будешь делать с огромным богатством?». Смеялся в ответ удачливый мерген: «Людям раздам — ничего себе не оставлю». Дошли эти слова до султана, и закралась в его душу злая обида. Решил он, что раз сыну не нужны его богатства, то пусть никому они не достанутся. Как-то раз почувствовал он приближение смерти и в ту же ночь нагрузил караван с золотом, серебром, драгоценными камнями и отправил неизвестно куда, а наутро умер.
Собрались люди и пошли к султану, однако нечего было мергену раздавать — от былых великих сокровищ остались только черные стены юрты да сломанные сундуки. Не поверили люди мергену, что не знает тот, где богатства спрятаны: «Хитрый, сам спрятал золото, чтоб не выполнить свое обещание». Сказали они так и разошлись. Заплакал от обиды мерген. Но слезы оставляли только темные пятна на золе очага. Взял он свой тугой лук и поклялся, что пока не найдет богатств и не отдаст их людям, не будет у него покоя ни днем, ни ночью.
Долго скитался мерген, не одни сапоги износил, не одного коня сменил. Однажды набрел он на одинокую юрту. Вошел он внутрь и видит: сидит в ней белобородый старик. А тот ему и говорит: «Омой свои руки, садись, да расскажи, что на свете делается. Давно уже сюда никто не забредал». Никому мерген не говорил о своей обиде, а тут все рассказал: и про отца, и про золото, и про свое обещание, и про обиду. Старик сидел неподвижно, слушал внимательно, не перебивал, рукой поглаживал свою бороду.
— Знаю, где спрятал султан свои сокровища, — сказал он, когда мерген закончил свой рассказ, — но прежде всего спросить хочу, как делить будешь? Всем поровну дашь, а все одно, каждый себя обделенным почувствует. Зависть посеешь, рознь и недоверие друг к другу. Хорошо ли это будет?
Задумался мерген, ничего не сказал, но лицо почернело от печали.
— Вижу, добра людям хочешь, — молвил старик — поэтому помогу тебе. Ложись спать, а завтра поезжай к себе домой.
Проснулся утром мерген — ни старика, ни юрты. Как будто и не было их. Но ослушаться совета аксакала не посмел. Повернул коня назад. Стал подъезжать к родным местам, а их не узнает. Навстречу ему поднимаются горные вершины, покрытые лесом. Из глубоких ущелий вытекают ручьи с прозрачной холодной водой. На тучных лугах пасутся несметные стада. Дальше до горизонта — поля, где тяжелые хлебные колосья клонятся к земле. Здесь же до сих пор стояла его старая юрта.
Но не нашел в ней мерген клада. «Обманул меня старик», — подумал он. Вдруг видит — аксакал на кошме сидит и укоризненно головой качает:
— Как нехорошо ты подумал. Посмотри вокруг. Разве тучные золотые колосья — это не золото твоего отца, разве не узнаешь серебро в звенящих струях ручья, разве не видишь — алмазами сверкает роса на изумрудной траве, и все это принадлежит людям, всем поровну, без обид и зависти.
...Наш костер догорал, малиновые огоньки уже не раздвигали темноту ночи, не отделяли нас от огромного нависшего неба с миллиардами звезд. Лунный свет отливал серебром на гранитных глыбах.
— Однако спать пора, — сказал Закарья, кряхтя подымаясь с подушки. Он ушел, а мы продолжали сидеть, пока малиновый жар не подернулся сизым пеплом, а на востоке не взошла Венера — утренняя звезда.
Листки осени
Два дня было пасмурно, а сегодня из-за низких тяжелых туч брызнуло солнце. И, несмотря на то, что дует резкий холодный ветер, его лучи греют. У дома на асфальте образовалась лужа. Стая воробьев устроила в ней купальню. Особенно усердствовал небольшой самец с яркими черными пятнами на щеках.
Лужа мелкая — воробью по колено. Воробей то опускал голову в лужу, резко поднимая ее через мгновенье, то быстро взъерошивал все перья и отряхивался так, что брызги летели далеко вокруг. Это упражнение он повторял много раз. Иногда он вспархивал из воды, трепеща всеми перьями, и снова садился в середину лужи.
Воробьи нисколько не обращали внимания на прохожих. Но когда я остановился и стал на них смотреть, то они подозрительно покосились в мою сторону и, на всякий случай, пересели на противоположный край лужи.
Неужели они чувствуют, что это, возможно, последнее в этом году теплое солнце?
* * *
Моросный день, и кусты сразу поскучнели. Тяжелые низкие облака легли на вершины деревьев, придавили листву. В ряду аккуратно подстриженных золотистых смородин вытянулись редкие побеги дички. Их листья, похожие на ладошки, от холода стали багряными. У карагача наоборот, молоденькие побеги дружно растопырились во все стороны, и холод им нипочем.
* * *
Вчера ярко светило солнце, и было лето, сегодня тяжелые тучи застлали небо, и сразу всем стало ясно — наступила осень.
Так и в жизни человека. Пока удача сопутствует ему, он молод, здоров и весел, наступила пора неудач — и всем видно, что он очень стар.
* * *
На дороге сидела стрекоза — малое коромысло. Вероятнее всего она ночевала где-то здесь на придорожных кустах. Холод сковал тело, и порыв ветра сбросил ее на землю. Но она была еще жива. Я взял ее в руку. Отогревшись в руке, стрекоза полетела. Но куда? Везде осень. Может, найдет теплую щель и перезимует? К сожалению, такого никогда не было.
* * *
Там, где я был, стоят опечаленные осенью кедры. Редкие шишки, постукивая о ветки, падают с их вершин на тихий мох. Там лежит прошлогодний снег, а ночью выпадает новый. Рыхлый, ничем не запятнанный, он тяжело ложится на зелень травы.
Там нет лета — вечная весна и вечная зима. Оранжевыми пятнами на белом снегу пламенеют жарки. Небесной синью до хрустального звона замерзают аквилегии. В полдень снег сходит — и вновь пестреет альпийский луг, радуясь яркому солнцу. |
