ГМИЛИКА: Виртуальная экскурсия по творчеству писателя
Чтобы прикоснуться к творчеству писателя, «зачарованного тайгой», не обязательно отправляться в поселок Катунь. Сотрудниками Государственного музея истории литературы, искусства и культуры Алтая (ГМИЛИКА) разработана программа «Таежный мир Евгения Гущина», с которой они сегодня готовы познакомить читателей газеты «Природа Алтая».
Таежный мир Евгения Гущина
   
Человек и природа – противоречивое единство
В творчестве писателя запечатлено органическое, но в то же время и противоречивое единство человека и природы. В этом смысле Гущина будет привлекать в человеке его близость к природе, способность ее чувствовать и понимать. Это будет характерно для многих героев его произведений, которые накрепко связаны с природой, осознают самих себя как ее часть.
Первый роман Евгения Гущина «Правая сторона», вышедший в 1977 году, ставит острую и серьезную проблему: отношение человека к окружающей среде. В романе показана нелегкая борьба работников государственного заповедника за сохранность тайги и ее обитателей.
Основной нравственный критерий, с которым автор подходит к своим героям, – их отношение к уникальной алтайской природе. Разные герои предстают перед нами в романе, неодинаково их отношение к проблемам заповедной стороны, по-разному они ведут борьбу за свои позиции, показывая свое понимание не только ценностей, но и жизни вообще.
Нелегок путь становления молодого помощника лесничего Артема Стригунова. В заповедник он приезжает человеком, духовно и нравственно еще не определившим свои жизненные позиции. Именно здесь ему придется часто оказываться перед выбором, перед необходимостью самому разобраться в происходящих событиях и дать им нравственную оценку.
Наиболее существенное влияние на героя оказывают два человека – лесничий Иван Рытов и «браконьер» Клубков. И это не случайно, так как с этими персонажами связаны основные идейные центры романа.
Их столкновение носит прежде всего социально-нравственный и философский характер. Что есть добро и зло? Каковы последствия зла? Все ли средства хороши для утверждения своей правды?
Сложен и неоднозначен характер Ивана Рытова. На первый взгляд кажется, что этот человек обладает набором абсолютно положительных черт: честный, сдержанный, принципиальный, справедливый.
Но всегда ли, во всех ли случаях принципиален Иван Рытов? Поймал он как-то с сетью райсполкомовского инструктора, но акт не составил и сеть не отобрал. А «попадись на браконьерстве простой мужик – все бы сделал как надо. И сети бы отобрал, и акт составил, и в контору притащил».
Свои жизненные принципы Рытов формулирует следующими словами: «Люблю злых, колючих. Наверно, потому, что сам такой»; «Надо уметь цапаться за свою идею».
Но в состоянии озлобленности Рытов может напутать, ошибиться, не увидеть нравственные последствия своих поступков. Не случайно на страницах романа мы видим пренебрежительное отношение лесничего к конкретному человеку, его внутреннему миру. Нетерпимость, неумение или нежелание понять другого приводят к тому, что Рытов, в сущности, оказывается на стороне зла, способствуя тому, что Клубкова обманом выселяют из родного дома.
Категоричность Рытова в суждениях, убежденность в том, что его правда – вся правда, оказываются враждебными самой жизни.
«Она одна, правда… – говорит Клубков. – Она не может в каком-то одном месте собраться. Она везде есть. Вот как солнышко светит, его лучи всюду попадают, все живет этим светом. Всякая лесная тварь, даже малые букашки. В самое что ни на есть глухое ущелье и то солнышко заглядывает. И когда кто говорит, что вся правда у него находится, то это уже и есть неправда, несправедливость. Потому что она шибко большая, чтобы одним рукам удержать… Сила и правда не одно и то же. Силе всегда кажется, что правда на ее стороне. Ей и самой так кажется, и другим она приказывает так верить. А кто не верит, так того пинком по одному месту…».
Правда всегда одна?
Вся правда не может быть доступна одному человеку, нельзя считать себя единственным и непререкаемым ее обладателем. Иван Рытов, поступая по законам только своей справедливости, которая тоже оказывается избирательной, ошибается, думая, что только она и соответствует истинной и необходимой правде дела.
Ведь жизнь намного сложнее некоторых представлений о ней. Человек – тоже. Не случайно Е. Гущин наделяет именно Клубкова знаменательными словами: «Это целая жизнь – человек…». За этой мыслью и стоит целая жизнь, стоят обретения и потери, стоит надежда на будущее.
Писатель заставляет читателя задуматься над тем, во всем ли был прав Рытов в отношении к Клубкову да и к людям вообще? И если прав, то тогда почему распадаются связи с людьми, почему что-то сдвинулось в душе и мучает? Если раньше Иван Рытов не тревожил себя мыслью о том, какой он, не задумывался над нравственными последствиями своих поступков и слов, то по мере развития сюжета его начинают одолевать сомнения: «Злой… А может, со стороны виднее? Может, и на самом деле озлился он на всех и вся?... Неужели и на самом деле рассеяна правда, как солнце, повсюду? И по правой стороне, и даже по левой. Первый раз в жизни – не знаю…». Такие мысли говорят о внутренних сдвигах в душе, о попытке заново переосмыслить свои жизненные принципы.
Интересным, сложным и неоднозначным является образ «браконьера» Клубкова. Собственно, если вдуматься, Клубков не является браконьером в том значении слова, какое мы вкладываем в него теперь.
В словах Клубкова есть своя правота: «Ты меня с ним, браконьером, не путай, Артемий, сильно мне это обидно. Я почему марала на зиму завалил? Потому что с голоду помирать не хочу. Я мясом не торгую на базаре в Ключах. Я тайгой живу. Дед мой так жил, отец жил, теперь я так живу. Мне чем-то другим, кроме как промыслом, кормить себя несподручно. Валить лес не хочу. Поперек души мне – живой лес валить. Окромя тайги, мне ничего не остается. Только она, родная…».
Из рода в род жили тайгой Клубковы, чувствовали себя в ней хозяевами, распоряжались в тайге умело, по-хозяйски. Добывали на прокорм семьи, ну и в запас, на черный день немного, меру знали. Угодья свои подчистую не облавливали. А когда «шишковали, то опять бережно. Ветки зря не ломали. Боялись: отец увидит – отхлещет хворостиной, приговаривая… «Не пакости в тайге, не пакости!».
И каким контрастом звучат слова писателя о бригадах шишкобоев-частников, которые, не задумываясь, валят деревья, чтобы обобрать с вершины десяток-другой шишек.
Поэтому закономерен тот неутешительный вывод, к которому в конце романа придет Артем Стригунов: «Клубков – браконьер? Да он ангел по сравнению с рудоуправлением. Или леспромхозом. Кого из них больше тайге бояться?».
На закате жизни
Ко многим важным мыслям приходит и Клубков в конце жизни. Испытав несправедливость со стороны людей, он понимает, что и сам жил, презирая людские законы. И все чаще всматривается в себя: «Злость-то, она жизни не подмога. Это я по себе знаю. Как только обозлюсь шибко, так и прахом все идет». Несчастье заставляет Клубкова размышлять, а значит развиваться в духовном отношении.
Мы отчетливо осознаем, что в романе «Правая сторона» Евгением Гущиным поставлена не только экологическая проблема. Хотя, безусловно, все произведение пронизывает человеческое беспокойство за судьбу уникального озера, тайги, окружающей его. Изображение природы у писателя, прежде всего, способствует постижению и пониманию сущности человека, его предназначения на земле.
Собственно экологические проблемы зачастую рассматриваются опосредованно, уходят вглубь, выдвигая на первое место нравственные. Но, в свою очередь, нравственные проблемы обусловлены экологическими, вырастают на их почве.
Бегство в Храм спасения
Повесть «Храм спасения», увидевшая свет в 1986 году, – новый качественный подход к излюбленной теме природы. Действительно, сейчас для многих природа становится храмом спасения. Мы устремляемся под ее кровлю в ожидании ли здоровья, в желании ли отдохновения, в поисках ли самих себя...
По разным причинам бегут в Храм спасения и герои повести Е. Гущина. Одни хотят спасти тело, другие – душу. «Благополучные люди в тайгу не бегут, – размышляет один из героев повести. – Они хорошо живут в городе, на людях. Раненый или больной зверь всегда старался забиться в самый бурелом, в чащу. Мы, люди, так же делаем. ...Почему-то мне казалось, что заповедник не только для зверей, что на ограниченном участке тайги и люди живут по-другому. Не ловчат, не лгут, не тащат, что под руки попадет. То есть заповедник от всех людских пороков. Храм Спасения и только».
И в этой повести Гущина много точных и глубоких размышлений над миром природы. Уже само название – «Храм спасения» – многозначно. Заповедник – это своеобразный символ души природы, источник правды, очищения, торжества разума и красоты.
Учитель словесности Светозар Иванович Асабнин – главное действующее лицо произведения – в свои сорок лет приходит к выводу, что дальнейшую судьбу ему необходимо во что бы то ни стало менять. Человек по натуре честный и порядочный, он не научился, как многие его знакомые, ни приспосабливаться, ни заводить нужных связей, ни извлекать материальных выгод, в силу чего прослыл чудаком, не умеющим жить, а у собственной жены и того хуже – недотепой, который не способен как следует содержать семью. Растущая же неудовлетворенность профессией педагога вносит в душу Светозара Ивановича еще больший разлад.
Уроженец деревни, Асабнин со все большей силой начинает ощущать тягу к первозданной природе, мечтает быть к ней поближе. И вскоре такой случай ему представляется. Узнав из газет о создании нового заповедника, Светозар Иванович, долго не раздумывая, едет туда и устраивается лесником. С помощью такого шага он надеется раз и навсегда порвать, по его мнению, с ложью и ханжеством, корыстью и рвачеством, с которыми ему часто приходилось сталкиваться в городском муравейнике, и обрести на лоне природной первозданности желанное успокоение, полное «трудов и чистых нег» бытие – найти, иначе говоря, свой «храм спасения».
На практике же, однако, выходило далеко не все так идиллично, как представлял себе Асабнин. И не потому, что разочаровала его природа или не заладилась совсем новая по характеру деятельность. Нет, и природа была как по заказу сказочно-прекрасной, и к лесной работе Светозар Иванович быстро привык, полюбил ее.
Сложнее все оказалось потому, что если раньше, столкнувшись с проявлениями чьей-либо моральной или нравственной нечистоплотности, Асабнин мог созерцать и не вмешиваться, ограничиваясь абстрактным негодованием по поводу свершающегося, то теперь природа, которой он пошел служить, его «храм спасения», требовала от него не общих нравственных истин или таких же общих моральных умозаключений, а постоянной реальной отдачи, конкретных поступков, в которых бы активно проявлялось его подлинное к ней отношение.
Иначе говоря, природа постоянно, изо дня в день испытывала Светозара Ивановича, его честность, чистоту и духовную целостность, заставляла не теоретически, а сугубо практически отстаивать благородные принципы добра и справедливости.
Тонкая грань между добром и злом
Особенно трудным испытанием это было потому, что жизнь в заповеднике не укладывалась в привычные для Асабнина схемы. Во всяком случае далеко не всегда виделась ему отчетливой граница между добром и злом, правотой и неправотой, допустимым и недопустимым.
…Однажды во главе группы обходчиков с соседних кордонов Асабнин отправляется на поиск обнаружившегося вдруг на территории браконьера, покусившегося на ценнейшего баргузинского соболя, которого только-только завезли для разведения в местных лесах.
Но случилось непредвиденное: приотстав от группы, Светозар Иванович попадает под снежную лавину. И не остаться бы ему в живых, если бы не Булкин – тот самый браконьер, на поимку которого они вышли. Булкин откапывает Асабнина, спасая ему жизнь, а вместе с тем и ставит того в щекотливое положение этического порядка: как поступить со своим спасителем, который является преступником, нанесшим урон заповеднику?
«...тогда такой вопрос. Булкин откопал тебя? Откопал. От смерти спас. И пускай он – гад, но неужели у тебя душа после этого спокойная? И никакой благодарности к нему нету? И ты запросто отправишь его в тюрьму? – спрашивает Светозара Ивановича один из его спутников-обходчиков Степан Ощепков, на что Асабнин резонно и справедливо возражает:
– Я не могу за свое спасение рассчитываться казенным, не могу. Понимаешь? Свое – все отдам, чужое – нет».
Однако не чувствуется за этими правильными в принципе словами (что дальнейшие события и подтвердят) той прежней уверенности, с какой еще накануне в спорах о том, как относиться к тайге-кормилице, в пух и прах разбивал он попытки своих оппонентов доказать, что нельзя «у воды жить и воды не пить».
Ситуация обостряется еще и тем, что Асабнину в данном случае противостоят именно те, кто и призван охранять заповедные места, – его коллеги-егеря. И Ощепков, и Вохмин, и Таураков, находящиеся под началом Светозара Ивановича, не очень-то приемлют нравственный максимализм. Более того, и к убережению заповедной природы они относятся, если так можно выразиться, двусмысленно: с одной стороны, теоретически вроде бы и охотно соглашаются с такой настоятельной необходимостью, а с другой, практически, предпочитают действовать либо согласно складывающимся обстоятельствам, а чаще – собственным нуждам и желаниям.
...Асабнин дрогнул, пошел на компромисс: отпустил Булкина с полного одобрения своих сотоварищей. Тем более что сама ситуация и подсказывала такое «благородное» решение. Но не приносит желаемого облегчения ему этот поступок, а становится скорее началом его дальнейшего падения. Впрочем, Асабнин и сам это хорошо осознает.
«А ведь ты преступник, Асабнин, – подумал он о себе, словно о постороннем, – подельник. И отчетливо понял, что теперь для него начинается другая жизнь, потому что сам он стал другим». И не потому «другим», что не к месту пожалел браконьера, а больше потому, что сломался, не сумел до конца отстоять свои правильные и благородные принципы под натиском тех, кто уверен, что нет в мире ничего недозволенного, надо только захотеть и суметь взять.
Светозар, отпустив браконьера, совершил преступление. И наказание Асабнина не столько юридическое, сколько нравственное. Вообще совесть, долг возведены в повести писателя в высший нравственный принцип, измена которым оборачивается невольным пособничеством злу.
Раньше Асабнин и не подозревал, как много может значить моральная убежденность и духовная стойкость. И не только для него лично. Ведь именно моральная убежденность и непреклонность, поначалу весьма активно проявлявшиеся в Асабнине, являлись немалым сдерживающим фактором для тех же Тауракова и Ощепкова, вынужденных скрывать до поры свои браконьерские замашки.
Отступление Светозара Ивановича развязало им руки, и они уже сами совершают преступление, еще более варварское: убивают стельную маралуху с неуспевшим родиться мараленком в утробе...
Но Асабнин наедине с собственной совестью уже принимает непростое решение: «Я заслужил и должен ответить». Светозар находит в себе силы для поступка-признания, сознательно выбирает единственно возможный для совестливого человека выход.
Повесть начинается с вопроса: «Как теперь жить?». Заканчивается, несмотря на суровый для героя финал, ощущением, что он теперь знает, как...
Когда мы говорим, что человек является органической частью природы, то имеем в виду и духовное, и психологическое взаимодействие человека и с ней. Поэтому когда у Светозара Асабнина наступает момент духовного согласия, единения с природой (небольшой отрезок жизни на кордоне), то это выражается в душевном равновесии и в стремлении к творчеству.
Но как только он совершает по отношению к природе (а значит и по отношению к себе) предательство, так тут же это согласие нарушается, возникает ощущение тревоги и неустойчивости, что сказывается на его творческих попытках познания природы.
Природа – это, действительно, Храм спасения, но только для того, кто чувствует с ним единство, ведь только тогда он позволяет черпать из своего источника.
Повесть Е. Гущина «Храм спасения» наполнена серьезными размышлениями о сути и смысле человеческого существования, о взаимоотношениях современного человека с природой, поднимает, как мы можем убедиться, важные моральные, социальные и нравственно-этические проблемы.
Материал подготовлен
сотрудниками ГМИЛИКА
Имя в ряду классиков
 В числе алтайских писателей, затрагивающих тему бережного отношения к родной природе и любви ко всему живому, имя Евгения Гущина стоит далеко не на последнем месте. Сегодня его называют в ряду с классиками советской литературы: В. Шукшиным, В. Астафьевым, В. Распутиным. Его жизнь и творчество было посвящено борьбе за сохранение сибирской тайги. И по сей день его произведения не оставляют равнодушными всех, кто влюблен в первозданную природу Алтая.
С 2006 года в Алтайском крае проходят Гущинские чтения, в 2007-м в поселке Катунь Алтайского района был открыт литературный музей Е.Г. Гущина. Автор музейного проекта – директор Алтайского районного краеведческого музея Петр Тырышкин (на снимке), друг Евгения Гущина, собирает фотоархив, личные вещи писателя, книги с его автографами, рукописи, письма. В июле прошлого года в этом музее побывали участники общественной экологической экспедиции «Начни с дома своего». Ребята узнали о творчестве ранее не знакомого им писателя и заинтересовались его произведениями.
За вдохновением – в тайгу
Евгений Геннадьевич Гущин родился в городе Керки Туркменской ССР. Детство прошло в селе Ая Алтайского района, которое он считал своей родиной. Евгений Гущин – выпускник Алма-Атинского педагогического института. В 1975 году окончил Высшие литературные курсы Союза писателей СССР в Москве. Работал токарем, журналистом.
В дальнейшем удачливый журналист Евгений Гущин бросает работу и уезжает смотрителем в Алтайский государственный заповедник на Телецкое озеро, чтобы вдалеке от людей и суеты облечь в реальные формы ставшее уже окончательно принятым решение – быть писателем. Так получилось, что большинство адресов и героев последующей его прозы отсюда, с берегов Телецкого озера, прителецкой тайги.
Уже первые его рассказы, а потом и повести показали глубину познаний автором многих из сторон взаимоотношений человека с природой. Первая книжка рассказов «Чепин, убивший орла» раскрыла факт того, что мы имеем дело с незаурядным автором, убедительно показавшим читателю не только внешнюю сторону проблемы «человек и природа», но и вскрывшим глубинные психологические стороны переживаний человека, совестливости людей в их отношении к животным, лесу, озерам, к сохранению уникального состояния природы.
Люди с живой душой
Произведения Евгения Гущина обращены к читателю думающему. Множество вопросов оставляют они с нами, и уйти от них нелегко, да и не надо уходить. Именно в беспокойных исканиях совести – сила его повестей.
В большинстве своих произведений писатель подвергает героев серьезным испытаниям, но совсем не для того, чтобы вывести образцы искренности, признательности, преданности... Чаще всего идеалы расходятся с жизнью, и человек у Гущина – это всего лишь человек. Со страстями. Со странностями. С живой душой. Он иногда не осознает понятия нравственной высоты, но, подчиняясь ее законам, в силу своей глубинной сути мучительно переживает расхождение поступка и осознания его.
Писатель Евгений Гущин создал свой, особенный, ни на чей не похожий, таежный мир, в котором отчетливо просматривается сопоставление мира природы и человека, звучит мотив проверки нравственных ценностей человека этическими нормами природы.
Литература
1. Бутаков А. Творческое кредо Евгения Гущина // Алтай. – 2003. – № 6.
2. Вальбрит Л. К. Гущин Евгений Геннадьевич // Энциклопедия Алтайского края. – Барнаул, 1997. – Т. 2.
3. Владимиров В. А книги его живут // Алтайская правда. – 2006.
4. Горн В. Истоки нравственности: [К 50-летию со дня рождения Е. Гущина] // Алтай. – 1986. – № 3.
5. Горн В. О прозе Е. Гущина // Гущин. Храм спасения / вступительная статья Горна. – Барнаул: Алтайское книжное издательство, 1986.
6. Кирилин А. Бывает – и родину выбирают: [Музей памяти Е. Гущина в Алтайском районе] // Алтайская правда. – 2007. – 3 ноября.
7. Кирилин А. Вас замучает совесть…: [Е. Гущин] // Алтайская правда. – 2007. – 5 июня.
8. Кирилин А. Дух дикой ягоды сильней садовой: [Е. Гущин] //Алтайская правда. – 2006. – 3 июня.
9. Маркин П. Свет и тени «Пришедший из тьмы»: [О творчестве Гущина] // Алтай. – 1995. – № 3.
10. Памяти писателя: [О создании в Алтайском районе музея Е. Гущина] // Алтайская правда. – 2007. – 5 июля.
11. Петров П. В день рождения писателя: Гущинские чтения // За изобилие. – 2007. – 19 октября.
12. Писатели Алтайского края: Библиографический словарь / Алт. краев. универс. науч. б-ка им. В.Я. Шишкова; Сост. А.М. Ковалева и др. – Барнаул. – 544 с.
13. Соколов В. «Я души своей боюсь...» [О Е. Гущине] // Алтай. – 2007. – № 61 (ноябрь–декабрь).
14. Токмаков В. «Небесное созданье» Е. Гущина: в посмертно изданную книгу алтайского писателя Е. Гущина (1936-2005) вошла его последняя повесть «Небесное созданье» // Алтайская правда. – 2006. – 28 января. |
