 Поговорим с тобой, лягушка
Иван СКОРЛУПИН, Петропавловский район. Фото автора.
Я до сих пор с улыбкой вспоминаю, как все происходило... И с интересом открываю в компьютере папку под общим заголовком «Ква-ква». Там есть целая серия цифровых снимков лягушек.
ИТАК, дело было вечером, делать было нечего, поскольку ради предстоящей велосипедной поездки все дела удалось сделать накануне. Побывав на берегу Ануя и кое-как перетащив свою двухколесную технику через поросший кустарником овражек, на ходу перебрасываясь шутками со знакомыми односельчанами, я, наконец, выбрался на дорогу и направился в село.
На так называемом Понизке случилось проезжать мимо небольшого ручейка, на другой стороне которого бродили вернувшиеся с выпасов частные коровы. А впереди мне пересекала дорогу ныне пенсионерка, а в прошлом известная в районе штукатур-маляр А.Г. Борисова, направляясь к водоему. Вслед мужчина кричал, чтобы она прошла немного вперед. Сначала я подумал, что Александра Гавриловна не может увидеть вдалеке корову, и ей сосед подсказывает. А когда подъехал ближе, услышал резкий звук, издаваемый лягушкой. Он чем-то походил на крик утки, только в несколько раз противнее.
Александра Гавриловна, как оказалось, пыталась увидеть в водоеме на другой его стороне ту самую лягушку.
- Никак не могла сначала понять, что это за звуки, - стала она объяснять мне свое поведение, когда я, поравнявшись, остановился, – Утка – не утка, а не догадаюсь кто. Вот, пришла полюбопытствовать.
Вдвоем мы решили с ней перебраться по мостику на другой берег и подобраться как можно ближе - для фотосъемок. Первая моя подобная попытка на другом краю райцентра не удалась: заслышав шаги, лягушки тихо скрывались под водой и уже не появлялись, пока я не отходил от водоема. Сфотографировать не получилось.
Когда мы с Александрой Гавриловной подошли, так, что лягушку стало видно, женщина шепнула, чтобы я пошел дальше один. Пригнувшись, я так и сделал, а Александра Гавриловна, как мне показалось, осталась на месте, стала наблюдать за мной.
Лягушка высунулась из-под воды и издала первый звук, потом еще и еще. Она так «пела», что не обратила, похоже, на меня абсолютно никакого внимания, чем я тут же и воспользовался: прилег на бережке, установил цифровую камеру на спортивный режим и стал с удовольствием наблюдать за своей необычной фотомоделью. Каково же было мое удивление, когда я услышал голос Александры Гавриловны; сначала тихий, а потом совсем громкий. Она, вы и представить себе не можете, стала разговаривать с лягушкой, попутно заметив мне, мол, не теряйся, не тушуйся, снимай, пока лягушка слушает.
У Александры Гавриловны нашлось множество ласковых слов, и все их, казалось, лягушка выслушала. Она, лягушка, прерывалась в своем «пении» лишь на какое-то мгновение, не более того, а потом снова заходилась в своем действе, и звук, противный и громкий, раздавался на всю округу.
Я снова и снова фотографировал, а Александра Гавриловна, стоя рядом, все произносила свою необычную речь.
- Ах, - восклицала она, обращаясь к лягушке, - тебе нужны ласковые слова! Тебе поговорить хочется! Ну, поговори, поговори!
Не знаю, сколько минут прошло, а фотосессии и конца не было видно. Интересно было наблюдать, как всякий раз раздуваются у лягушки «щеки», когда она квакала.
Дома я насчитал без малого семь десятков снимков, и мне было из чего выбирать самый лучший из них. Но самое интересное все же не в этом, а вот в чем. Когда наш с Александрой Гавриловной интерес к лягушке поугас, и мы собрались с ней покинуть бережок, как увидали у самого его края над водой голову другой лягушки, очень крупной.
Александра Гавриловна не удержалась от громкого восклицания, и мы застыли в удивлении. А потом рассмеялись: певунья, то есть, певун, все это время старался не для нас, а для своей, хочется думать, любимой. Потому-то квакшу-самца и не спугнули мои, в общем-то наглые действия, когда я своей цифровой камерой едва ли не тыкал в мордочку земноводному, а Александра Гавриловна очень старалась наговориться с ним.
ЧЕРЕЗ несколько дней мне рассказали печальную историю: пацаны, прослышав про лягушек, открыли на них охоту и одной повредили ногу. Квакши много дней не появлялись над водой, тем более не издавали никаких звуков. А потом и совсем перестали показываться на глаза людям, скрываясь под воду, едва заметив движение на берегу. Я несколько раз приезжал на то место, но все бесполезно. Мне говорили, что лягушки время от времени «поют», но увидеть их стало практически невозможно. Коллекция снимков, правда, за лето пополнилась, но на них были другие - «местные» - мелкие привычные нам лягушки, явно – не квакши, и никаких интересных историй с ними не было связано.
Кристина ОТТ, 10 класс
Испортилась погода
А потом испортилась погода...
Смех покинул шумное кафе.
И пошла ночная поволока
Побродить по пыльному шоссе.
По бульвару, мимо ночных баров,
Ресторанов, грязных кабаков,
Мимо юных пар на тротуарах
И еще каких-то чудаков.
Спят дома, закрыв глаза-окошки,
Спят бульвар и вымерший квартал,
Фонари - горбатые старушки
Гонят тени шляться по дворам.
Дождь стучит по сочно-спелым листьям,
Звук шагов раздался в тишине.
Кто-то не боится простудиться,
Улыбается седой луне.
Одинокий тополь
Утро. Небо все в красных разводах,
Воздух крепким настоем пьянит.
Одиноко в заросших разломах
Тополь стройный понуро стоит.
Сам не зная, за что эта участь:
Быть покинутым, быть сиротой.
Проклиная, тоскуя и мучась.
Доживает он век уж второй.
Его память не спит с ним ночами.
Помнит он каждый миг того дня,
Когда люди его обвенчали,
С одиночеством соединя.
Ворвались они в жизнь всего леса,
Раскрошив его бензопилой.
Разрубив, растерзав и разрезав,
Воцарили тут вечный покой...
Гаснет день.
Лучик солнца горячий
Задержался над тополем вдруг.
Будто понял его взгляд молящий,
Будто понял: ему нужен друг!
Много лет, много долгих мгновений
Будет тополь в разломах стоять...
Своим криком, безмолвным, столетним,
Будет к совести нашей взывать. |
