 Сибиряки.
Люди, оставившие след в истории
Анатолий Муравлёв
Огонь, упрятанный в машину
Окончание. Начало на стр. 7, 8-9
А сам изобретатель отказался бы от крайне лестного предложения, предпочтя оставаться в сибирском городке, чтобы воплотить задуманное? Причём, вопреки высочайшим указаниям, построив совсем другую машину, чем ту, которую утвердили в столице!
Некорректны и упрёки в адрес царских чиновников на Алтае в невнимании к новатору и его детищу, якобы виноватых в том, что машина Ползунова не нашла широкого применения. Среди причин называют «несчастное стечение обстоятельств, но, главным образом, почти исключительно та канцелярщина, косность и близорукость, какие всегда были свойственны российским «служивым людям».
В советский же период авторы, пишущие о Ползунове, нередко показывали его борцом за народные права. Возможно, чтобы ярче проиллюстрировать слова, приписываемые ему: «облегчить труд по нас грядущим». Да нет же, он был человеком своего времени! Например, держал двух оплачиваемых из казны денщиков-слуг, в том числе 12-летнего мальчика калмыка, то есть алтайца. И даже жена Пелагея, не имевшая при себе документов, подтверждающих гибель её первого мужа, три года, до венчания, числилась у него в прислугах. У них родилось две девочки, к сожалению, умерших в младенчестве, одна из них была похоронена в селе Тугозвоново Шипуновского района.
Много и другого наносного, неточного опубликовано за два с половиной века после кончины великого изобретателя.
 Например, никак документально не подтверждена встреча в Санкт-Петербурге в 1759 году Ивана Ползунова с Михаилом Ломоносовым. Её, к примеру, упоминает барнаульский поэт Марк Юдалевич в повести в стихах «Ползунов». Она же в 1955 году запечатлена и в картине барнаульского художника Ивана Харина «И.И. Ползунов показывает чертежи огнедышащей машины М.В. Ломоносову в Кунсткамере». Однако такой встречи не могло быть уже потому, что в 1759 году у нашего земляка не было никакого чертежа будущей машины, а книга Ньюкомена появилась в Барнауле только через два года. Да и весьма сомнительно, чтобы академик принял провинциального унтер-офицера.
А чего стоит, например, утверждение, что Джеймс Уатт присутствовал на пуске машины Ивана Ползунова в Барнауле, «идея ему понравилась», и он использовал её в своих целях?!
Или ещё – сюжет из уже упомянутой повести в стихах «Ползунов» Марка Юдалевича, в которой мистер Брук, будучи в Барнауле, приглашает его работать в Англии:
«Я зову вас к себе, –
Вдруг сказал англичанин, –
Мы построим машину
По вашей модели,
Двести шиллингов буду
Платить вам в неделю.
Соглашайтесь!
Кто служит английской короне,
Тот достоинств и чести
Своей не уронит».
Муж, делающий честь своему Отечеству
Вовсе не забыт Иван Ползунов ни современниками, ни потомками.
Долгое время было принято считать, что первые публикации горного инженера Воейкова о «совершенно забытом барнаульском механикусе» состоялись в журнале «Русская старина» лишь в 1883-1884 годах. Однако, по подсчёту алтайского краеведа Якова Кривоносова, это была уже семнадцатая публикация о Ползунове и его изобретении.
Кстати, Воейков в своей публикации неверно называл изобретение Ивана Ивановича «первой паровой машиной в Европе» и утверждал, что первый проект соответствовал построенной машине. К тому же столичный чиновник вывез архивные документы об алтайском новаторе в Санкт-Петербург, где они благополучно затерялись.
Одной из первых публикаций, посвящённых Ивану Ивановичу, стала статья, подписанная псевдонимом С. Алейский, за которым скрывался известный краевед Степан Гуляев. Он воспроизвёл некоторые сохранившиеся в то время на Алтае предания и рассказы об Иване Ползунове. Но его сын Николай Гуляев писал: «Живи Ползунов не в России, не на Алтае, его имя сделали бы бессмертным, … а у нас затеряна даже его могила». Насчёт могилы сказано верно. Она была затеряна на барнаульском погосте вблизи Петропавловской церкви ещё задолго до революции.
О нём, его изобретении также публиковали материалы Иоганн Фальк, Пётр Паллас, Эрик (Кирилл) Лаксман, Виктор Виргинский, Григорий Спасский, Фридрих Ледебур, Пётр Чупин, Михаил Южаков, Дмитрий Меньшенин, Павел Небольсин – в журналах «Отечественные записки», «Горный журнал», «Сибирский вестник», «Вестник промышленности», а также справочных изданиях – Русском энциклопедическом словаре, Географическом словаре Российского государства, Энциклопедическом словаре и других изданиях.
А в советский период о Ползунове писали Григорий Няшин, Виктор Данилевский, Николай Савельев, Иван Кудинов, Василий Гришаев и другие.
Правда, далеко не все путешественники и исследователи Алтая вникали в суть того, что сотворил Ползунов. Достаточно сказать, что некоторые из них даже путали его имя: Пётр Паллас называл «Ползимовым», Иоганн Фальк – «Ползоновым». Неудивительно, что алтайский инженер, по их словам, всего лишь рабски воспроизвёл «известную английскую машину с двумя цилиндрами» (которой в то время не существовало – А.М. ), делал её поршни «из кожи, пробки и берёзовой коры», она не имела «постоянного хода», развивала «дутьё недоброкачественное» и так далее.
По-разному воспринимали и воспринимают ныне изобретение алтайского горного офицера сановники и учёные. Рецензентом первой разработки Ползунова выступил Иван Шлаттер, президент Берг-коллегии. В «Рассуждении о проектированной шихтмейстером Ползуновым огнём действующей машины» он писал: «...сия машина уже изобретена с начала сего века господином Савернём (Севери – А.М. ) и что... он шихтмейстер так похвалы достойно хитростию оную машину сумел переделать и изобразить, что сей ево вымысел за новое изобретение почесть должно».
А вот член-корреспондент Академии наук Эрик (Кирилл) Лаксман, работавший в Барнауле в ходе строительства пароатмосферного двигателя, в письме профессору Бекману от 11 февраля 1765 года писал: «…Второй, с которым у меня самое большое и самое полезное знакомство, это горный механик Иван Ползунов, человек, делающий истинную честь своей нации. Он строит теперь огненную машину, но совсем иначе, чем в Англии и Венгрии принято. Эта машина без воды должна приводить в движение раздувные мехи, которые в других случаях движутся посредствам воды: какая выгода! Впредь в России будут в состоянии устраивать плавильные заводы на высоких горах, даже в шахтах».
Спасение России от рановременного капитализма?
Как писал алтайский историк Алексей Сергеев, «рановременная смерть гениального изобретателя спасла феодальную Россию от рановременного капитализма».
С ним соглашаются другие исследователи, полагая, что Иван Ползунов действительно опередил свою эпоху. Ведь если бы он прожил ещё некоторое время, то мог бы усовершенствовать своё детище.
«Почему машина Ползунова осталась невостребованной в России? – вторит Алексею Сергееву его коллега Аркадий Контев. – Надо понимать, что она появилась в условиях феодальной системы, не требующей серьёзных перемен. С работой, для которой она предназначалась, тогда прекрасно справлялись дешёвые водоналивные колеса и крепостные крестьяне. Незачем было тратить силы и деньги на доработку дорогого сложного механизма, да ещё и после смерти его изобретателя. Только в 40-е годы XIX века (когда у государства начались серьёзные проблемы) все поняли, для чего могла пригодиться эта чудо-машина».
Сейчас имя нашего великого земляка увековечено на Алтае и в других регионах.
Улицы с таким названием есть в городах Барнауле, Волгограде, Воронеже, Вязьме, Екатеринбурге, Змеиногорске, Йошкар-Оле, Казани, Киеве, Красноярске, Луганске, Нижнем Новгороде, Новосибирске, Одессе, Рубцовске, Туле, Чите, Харькове, Ярославле, селе Кабаново Усть-Калманского района.
Именем Ивана Ползунова названы Алтайский государственный технический университет, научно-исследовательский котлотурбинный институт в Санкт-Петербурге, Уральский государственный колледж, Колыванский камнерезный завод, один из океанских теплоходов.
В Барнауле имеется памятник и бюст изобретателю «огненной машины», в Барнауле и селе Кабаново Усть-Калманского района – мемориальные доски.
В Алтайском крае с 1986 года проводятся Ползуновские чтения. В 2013 году открыт новый туристский маршрут «По следам И.И. Ползунова» с посещением памятных мест в Барнауле, Змеиногорске и Усть-Калманском районе, связанных с деятельностью великого изобретателя.
Анатолий МУРАВЛЁВ
Об авторе
 Этот материал предоставил редакции Анатолий Муравлёв – известный в Алтайском крае журналист и писатель. Это человек энциклопедических знаний по истории края и Сибири, обладающий неуёмной творческой энергией, проявляющейся не только за письменным столом. Он большой друг нашей редакции, с которым мы проехали не одну тысячу километров по дорогам Большого Алтая и Сибири в рамках проекта «Начни с дома своего». Только «дом» Анатолия – история Алтая, известная и неизвестная.
Если потереть правый ботинок памятника
Никаких описаний внешности, портретов Ползунова не осталось – современные ему художники не запечатлели облик великого изобретателя, а фотографии в XVIII веке ещё не было. Поэтому сейчас можно видеть в Барнауле совершенно разные образы Ивана Ивановича: на площади Свободы – один, у Алтайского государственного технического университета – другой. В здании АлтГТУ на каждом этаже – свой облик Ползунова. Скульптура, бюст и картины, изображающие гениального конструктора, – плод фантазии скульпторов и художников. Например, художник Иван Харин написал картины «Пуск огнедышащей машины», «Ползунов. Бессонные ночи» и множество эскизов.
Рассказывают, что лицо, увековеченное в памятнике у АлтГТУ, столичный ваятель Исаак Бродский лепил с… главного архитектора Барнаула Анатолия Шимина. Тот прибыл в Москву, чтобы подписать договор на эту работу, а стал… натурщиком. Секрет сохранялся до момента открытия памятника осенью 1980 года, когда в образе великого изобретателя все увидели местного архитектора. Всё бы ничего, но архитектор был круглолицым, а Иван Иванович – худосочным. Наверное, оттого чахоточный изобретатель выглядит не худым и болезненным, а полным, крепким и здоровым мужчиной.
Однако студенты Политеха не циклятся на таких мелочах. Многие из них убеждены – если потереть правый ботинок памятника, то «отлично» за экзамен обеспечено.
Ныне покойный барнаульский художник Фёдор Торхов возмущался, что нашего великого земляка нередко изображали в фартуке – как рядового рабочего, мастерового, тогда как Иван Иванович являлся горным офицером, носившим мундир.
Ещё в апреле 1755 года повелением императрицы Елизаветы Петровны было установлено: «Горным штаб-офицерам мундир иметь: кафтан сукна красного доброго; обшлага разрезные суконные белые, называемые шведскими; воротник [и] камзол суконные белые; штаны суконные же красные; подбой белый». По бортам кафтана и камзола, а также на шляпе предписывалось «иметь галун золотой...». |
