В январе 2013 года исполнилось 170 лет со времени окончания работ по изготовлению колоссальной чаши на Колыванском камнерезном заводе. Сегодня ее изображение украшает герб и флаг Алтайского края, является символом региона
Царь-ваза
Каменных дел мастера В мире нет другой столь огромной каменной чаши, как та, которую изготовили каменных дел мастера из Колывани. Камнерезы Древнего Египта, античной Греции, императорского Рима, эпохи Возрождения и даже наши современники не смогли создать ничего подобного. И это несмотря на то, что искусство обработки камней насчитывает многие тысячи лет. Колыванская шлифовальная фабрика появилась в 1802 году и была третьим по счету центром художественной обработки камня в России после Петергофской и Екатеринбургской гранильных фабрик. Впрочем еще в 1786 году при Локтевском сереброплавильном заводе существовала небольшая камнерезная мастерская. Но с целью приближения к местам добычи поделочных камней и в связи с истощением леса, из которого изготавливался древесный уголь, это производство перевели в пустующие цеха Колыванского медеплавильного завода. Сведения о нахождении цветных поделочных камней — мрамора, яшмы, порфиров и опала – в Алтайских горах датируются 1744-1745 и более поздними годами. Их образцы доставлялись в Санкт-Петербург, где и родилась мысль о возможности не только добычи, но и обработки камня на юге Сибири. Заказы на изделия поступали непосредственно от императорской семьи, что накладывало особую ответственность на работу камнерезчиков. Поначалу это были небольшие цельные вазы, без «вынутого нутра», но потом сын мастерового и первый управляющий шлифовальной фабрики Филипп Стрижков придумал машины, которые облегчили обработку камня, позволяя высверливать их внутреннюю полость. В 1816-1819 годах по проекту Джакомо Кваренги, мастера Колыванской фабрики, сделали первую гигантскую овальную чашу из яшмы, вызвавшую восторженные отклики современников: «Вещь сия редкая по величине своей и красивой отделке, есть единственное произведение природы и искусства». Изготовить крупное изделие, размером три на два метра, удалось, поскольку в алтайских каменоломнях находили большие яшмовые монолиты, которых не было на Урале. Так яшма стала основным сырьем для изготовления «колоссальных» изделий. Знаменитый геолог, академик Александр Ферсман говорил, что на Алтае есть все оттенки яшм, кроме синего. Хотя, как оказалось, есть и синий! Этот кремнистый минерал богат не только прекрасными декоративными качествами, он также хорош в обработке и обладает ценнейшим техническим свойством – монолитностью. Ревневская яшма прочна, но весьма капризна. Забегая вперед, скажу, что очень внимательный посетитель Эрмитажа может заметить, что на «Царице ваз» имеется множество вставок - «заплат», но подобраны они с таким мастерством, что рассмотреть их можно лишь с близкого расстояния. Филипп Стрижков об этом удивительном минерале писал так: «…я со своей стороны лучше и достойнее в своем виде камня не нахожу зеленоволнистой ревневской яшмы, как по величине штук, так и по офигурованному ее виду». А по словам современного алтайского камнереза Юрия Шумова, она всегда неповторима, всегда разная. Можно найти яшму под любое дерево, а также под холст, под вязаную кофту или кожу человека. Уральские яшмы сочней, пестрей, поэтому на них не видна резьба, а алтайская позволяет делать поистине живые фигурки.
У подножия Ревнюхи В 1819 году на Ревневской каменоломне Колывано-Воскресенского горного округа Томской губернии унтершихтмейстер Иван Колычев обнаружил утес зеленоволнистой яшмы длиной до 14 аршин, или 10 метров. По его указанию монолит был очищен от «верховой наносной земли». При проведении этих работ обнаружилось, что глыба раздвоена, бо́льшая ее часть достигает 5,6 метра. Управляющий Колыванской фабрикой Михаил Лаулин отправил в Горный департамент описание и модель добытого монолита: «план и профили с каменной штуки, добытой из зеленоволнистой ревневской яшмы, с коей сделана по одинакому масштабу деревянная модель 1820 года», заметив, что камень вполне пригоден для изготовления особо крупной «эллиптической чаши». 21 ноября 1820 года из столицы был прислан рисунок, сопровождаемый предписанием приступить к работе над каменным изделием. Следом в Колывань поступили более детальные чертежи и гипсовая модель будущего изделия. Автором проекта стал известный русский архитектор, академик Авраам Мельников, на счету которого более сотни зодческих решений, включая культовые, торговые и другие здания, монументальные памятники и предметы прикладного искусства. Авраам Иванович взял за основу силуэта будущей чаши форму античного клика — сосуда с развитым верхом. Эллипсоидный план вазы был продиктован формой каменного блока. Такой силуэт, как оказалось, гармонично соответствовал объему чаши, в итоге ее величина не подавляет, а восхищает зрителя. Впрочем до завершения работ, доставки и установки уникального изделия в столичном Эрмитаже пройдет еще без малого тридцать лет… Прежде всего надо было добыть утес-великан, а затем доставить его на шлифовальную фабрику. Для того чтобы представить масштаб предстоящих работ, скажу, что вес «Царицы ваз» составил 19 тонн 200 килограммов, а монолита — еще больше, тогда как, к примеру, известняковые блоки египетских пирамид весят в среднем по 2,5 тонны. Картину добычи сырья знаток камнерезного дела, алтайский писатель Николай Савельев обрисовал так: «Ревневская яшма добывалась методом замораживания воды в шпурах: летом сверлили ручными бурами шпуры (отверстия), располагая их возможно чаще и с таким расчетом, чтобы нависшая каменная глыба своей тяжестью оторвалась от скалы, как только образуется глубокая щель, соединяющая все отверстия. Зимой отверстия заливали водою, которая, превращаясь в лед, создавала трещину между шпурами. Лед выскребали, а щель и шпуры снова заливали водой. Эта операция длилась до тех пор, пока камень не отваливался. Отвалившийся камень поднимали канатами и лебедками, копровыми подъемниками по настилам из бревен, чтобы осмотреть, нет ли опасных трещин». Далее 230 человек под началом Ивана Колычева вытащили заготовку из каменоломни у горы Ревнюха, и с помощью воротов и бревенчатых лежней подтащили ее к камнетесному сараю, подняли от земли на метровую высоту, утвердив на стойках. Около сотни камнетесов разом со всех сторон начали обсечку, то есть обработку долотами. И только через два года камень уложили на особо устроенные деревянные дровни и вручную, с помощью воротов и бурлацких лямок, потащили за 30 верст в Колывань на шлифовальную фабрику. По одним данным, этим занимались 567 человек, по другим, вероятно, с учетом тех, кто расчищал и выравнивал дорогу, заготавливал катки и канаты, — целая тысяча. Как бы то ни было, через восемь дней (иные источники твердят о месяце или даже двух) глыбу доставили на фабрику, где еще в 1820 году Михаил Лаулин построил «цех колоссальных вещей» — это одноэтажное здание сохранилось поныне.
Колыванское чудо В феврале 1828 года, как свидетельствует документ, «к настоящему делу чаши приступлено было». Заготовку вычертили со всех сторон точно по масштабу и вновь стали делать обсечку. По описанию Николая Савельева, огромный деревянный шаблон прикидывали к камню, вращая его по дугам. При изготовлении круглой чаши пользовались одним шаблоном, но чаша-эллипс требовала целую серию шаблонов. Окруженный ими, словно в лесах, камень напоминал стройку дома. Обтеской верхней части — так называемого полотенца чаши – 65 мастеров под руководством Ивана Ивачева занимались целый год. Сохранились и имена некоторых умельцев-камнетесов: Петр и Григорий Мурзинцевы, Иван Толстов, Алексей Осколков, Иван Окулов, братья Поднебесновы и Никита Трапезников… Кстати, спустя полтора века мне довелось в доме одного из потомков колыванских Поднебесновых видеть красного коня на срезе камня, хранящегося в его доме. В 1832 году началось «вынятие внутренности чаши долотною работою» — кропотливейший, однообразный труд... Обтесывали, шлифовали, полировали вручную, с предельной осторожностью. Параллельно бригада резчиков из 42 человек долотами изготавливала резьбу орнамента. Богато декорировали ножку чаши: листья аканта вместе с волнистыми линиями яшмы создают необыкновенную игру объема, цвета и тени. Словно какое-то древнее дерево вырастает из земли и неожиданно раскрывается цветком фантастических размеров… Одновременно с этим шли поиски камня для пьедестала. Несколько раз находили, казалось бы, нужный монолит, но в процессе его обработки обнаруживались трещины, и все приходилось начинать сначала. Наконец в 1842 году пьедестал тоже был готов. Чашу с помощью лебедок приподняли и ее ножку утопили в пирон — стальной стержень пьедестала. «Орнамент проглажен, выровнен и в приличных местах отполирован». Оставалось только подправить полировку, чем и занимались еще почти год девять мастеровых. Наконец, после 19 лет напряженного труда камнерезов, чаша была закончена. Только на фабрике ее обрабатывали больше десятка лет — с декабря 1831 по начало 1843 года. 19 февраля 1843 года 154 лошади повезли из Колывани в поселок Барнаульского завода «четыре вновь изобретенного устройства вагона, особенно для самой чаши». Далее обоз достиг Екатеринбурга, а потом водным путем – по рекам Чусовой, Каме и далее по Мариинской системе, соединяющей бассейн Волги с Балтийским морем, — в Санкт-Петербург. Баржа с величественным изделием довольно долго стояла на Фонтанке у Аничкова моста, потом «закупоренную» чашу выгрузили у набережной Невы рядом с Эрмитажем. Затем еще четыре года для нее сооружали специальный фундамент в проезде здания только что возведенного Нового Эрмитажа. И только 5 ноября 1849 года 770 рабочих поставили «Царицу ваз» на место, добавив к ней бронзовые украшения — венок из дубовых листьев. А у ее основания закрепили мраморную доску, надпись на которой гласит: «Чаша сия сделана на Колыванской шлифовальной фабрике из ревневской яшмы по рисунку архитектора Мельникова: в поперечнике 7 аршин (506 сантиметров — А.М), вышиною вместе с пьедесталом и ножкою 3 аршина 10 вершков (260 сантиметров — А.М.), весом более 1200 пудов (19 200 килограммов — А.М.). Камень добыт в 1829 г. унтершихмейстером Колычевым и осекался на месте два года, чаша совершенно окончена в начале 1843 г. Отправлена с фабрики под наблюдением бергшворена 12-го класса Ивачева и доставлена в С.-Петербург в августе того же года». Между прочим, за более чем полтора века гигантская чаша никогда и никуда не переезжала. Даже в годы Великой Отечественной войны каменное чудо Колывани оставалось в обезлюдевшем и промерзшем Эрмитаже. Чтобы спасти бесценный экспонат, в дни блокады Ленинграда сотрудники ведрами вычерпывали из ее полости талую воду. Образно говоря, «Царица ваз» вместе с блокадниками испила чашу страданий. И выстояла! Немало счастливых моментов и трудностей выпало и Колыванскому камнерезному заводу. Его мастера за более чем два века изготовили в общей сложности свыше 900 крупных каменных изделий. Только в каталоге Государственного Санкт-Петербургского Эрмитажа насчитывается 89 ваз, торшеров и чаш. Десятки великолепных каменных изделий хранятся в музеях и частных коллекциях Великобритании, Франции, США, Японии, Швеции, Австрии, Турции. Это и неудивительно, поскольку они изготавливались по проектам лучших архитекторов, таких как Андрей Воронихин, Чарльз Камерон, Джакомо Кваренги, Карл Росси. Деятельность Колыванского камнерезного завода не раз угасала и вновь возрождалась. Однако предприятию удалось сохранить свой профиль. Сейчас здесь изготавливают мозаичные панно, вазы, фонтаны, изделия ширпотреба и изделия для дорожной отрасли и строительства. А рядом с заводом расположен музей камнерезного дела Алтая, где хранится его богатая история.
Фото автора и из Интернета.
Анатолий МУРАВЛЁВ, обозреватель «Алтайской правды»
