Петропавловский район
Журналист Иван Скорлупин
С наступлением лета я постоянно нахожусь в состоянии повышенной готовности поехать куда-нибудь на природу, будь то горы, озеро или просто степь, где можно фотографировать, фотографировать и еще много раз фотографировать, чтобы вместе с полными картами памяти к цифровым камерам вернуться домой, самому сполна оказавшись подзаряженным положительной энергией.
Поехать удается далеко не всегда, и чувство досады, случается, овладевает мной от кончиков ногтей до самых пяток. Бывает ли с вами такое, не знаю, но вырваться из подобного состояния хочется до зуда во всем теле. А тут как раз энергетики помогли забыть о бумажных делах…. Хотя нет, сегодня наши бумажные дела решаются на компьютере. Значит, они помогли оторваться мне от компьютера, в связи с какими-то своими планами отключив Петропавловское от электричества. Езжай – не хочу, куда хочешь, аж на целых три часа. Вот привалило счастья. (Все равно ведь вечером на домашнем компьютере придется наверстывать рабочий простой).
Наперегонки с дроздами легче в гору подниматься
 …И я поехал в Соловьиху, за 18 километров от райцентра, чтобы подняться, пусть и невысоко, на гору и сверху полюбоваться летним селом (осенние виды Соловьихи у меня уже есть). Время на сборы терять не приходится: как у военного НЗ, так и у меня в заначке наготове вся необходимая фотографическая снасть. Остается только налить свежей воды во фляжку …
Спустя несколько минут я уже стою у подножия горы. Поправляю рюкзак и не торопясь делаю первые шаги, пытаясь войти в нужный ритм. Сбить дыхание сейчас, значит, остаться, что называется, с носом, а для меня это, стало быть, без новых снимков и положительных эмоций, имеющих свойство в текучке буден быстро испаряться.
Чем выше поднимаюсь, тем большая часть Соловьихи предстает передо мной. Надо бы фотографировать несколько выше, но кто знает, может, первые кадры окажутся самыми удачными… Я не тороплюсь, часто останавливаюсь, прислушиваясь к долетающим из села звукам. Тоже интересно, если кто не знает: на дороге, например, на встречную телегу и внимания не обратишь – пускай себе проезжает мимо. А с горы слышно, как возница понукает лошадку, как железные обручи колес стукаются об камни, когда таковые встречаются. И даже разговоры из села доносятся. Но ведь люди же не кричат специально для того, чтобы я их услышал.
Видно, как снуют туда-сюда большегрузные автомобили, и я делаю вывод, что это рабочие ДРСУ ремонтируют дорогу, чего соловьихинцы долго очень ждали. Мелькает мысль: социализм не дотянулся своими возможностями до этого предгорного села, а у капитализма нет денег на дорогостоящий асфальт. И вот теперь дорожники просто отсыпают полотно гравием и разравнивают грейдером. Надолго ли? Впрочем, об этом, повторюсь, подумалось мимолетно.
Пыль из под колес техники поднимается высоко над пока еще зелеными кустами, которыми богата Соловьиха.
Любопытный суслик выскочил из норки и помчался в гору. На мою просьбу сфотографироваться, он, естественно, никак не отреагировал. А ведь мог бы, и тогда я похвалился бы его портретом своим читателям. Тоже любопытная деталь. Оказывается, снимки разной мелкой живности, будь то крохотная лягушка, ежик или ящерица, запечатлеваются в памяти не только женщин, но и мужчин, и время от времени они высказывают мне свое удовлетворение цветными газетными кадрами.
Приятно, знаете ли, что твоя работа кому-то приносит радость. Мне она тоже радость приносит, было бы только больше возможностей вырваться из кабинета на родные просторы. Ну да это так, к слову.
Из-под ног то и дело вылетают крохотные птахи, и как ни вглядываюсь я себе под ноги, никогда не успеваю увидеть птичку сидящей в траве – все до одной шустрее меня.
Ящериц почему-то не видно, а я давно мечтаю сфотографировать еще хотя бы пару раз. В прошлом году Володька Пожидаев, школьник, поймал для меня одну, и ее съемки оказались счастливым моментом: московский телеканал «Зоопарк» в рубрике «Красавчики» показал фотографию, на которой я запечатлел выглядывающую из шлепанца ящерицу.
В народе говорят, мол, хорошего помаленьку. Может и так, а хочется ведь много. И за этим «много» я сейчас поднимаюсь наверх. Найду ли то, чего не знаю сам, ищу, не ведаю. А по большому счету, не это самое главное. В любом случае привезу домой снимки, а будет ли их 10, 100 или больше, из которых, может быть окажется (а может, и нет) всего лишь единственный хороший кадр, способный запомниться… Везет, сознаюсь, не всегда.
Но сейчас я, как марафонец, на дистанции, и рано сдаваться. Вглядываюсь в окружающий меня мир, делаю несколько снимков Соловьихи так, чтобы получилась цельная панорама, а потом вдруг вспоминаю, что камера моя не настроена на спортивную съемку. Выбираю удобное место чуть повыше небольшого валуна и усаживаюсь. А едва склонился над камерой, как боковым зрением замечаю необычную птицу, прилетевшую откуда-то из-за горы и севшую в нескольких метрах передо мной. Затаив дыхание, чтобы ненароком не спугнуть, фотографирую птицу раз, другой. Она поворачивается бочком, оглядывается и тут, похоже, замечает меня. Долю секунды наблюдает и улетает. С нетерпением смотрю только что отснятые кадры и разочаровываюсь - нет резкости, потому что поторопился.
А птицу все-таки разглядел, когда улетала. Размером с дрозда-рябинника, только в отличие от него в каком-то необычном наряде: словно одета в легкое летнее голубовато-серого цвета платье в белый горошек!
А когда разочарование прошло, стал вглядываться в другие камни – не может же на этой горе быть всего лишь одна подобная птица! И точно – спустя каких-нибудь пять минут, появились еще две. Шустро пролетели мимо и скрылись за камнем выше меня. Потом прилетали другие, и все исчезали где-то на вершине, не делая остановок передо мной, как первая.
Пришлось быть еще более осторожным. Может, подумалось, примут за камень, если не стану делать резких движений. В этот момент я сконцентрировался на поимке в кадр ранее невиданной мной птицы.
И повезло! Пара штук села поодаль, но в поле моего зрения. И я стал подкрадываться. Шаг, еще шаг; только не спешить, только не спугнть. Наверное, птицам стало интересно, что за одинокий турист двигается к ним. Пусть думают, что хотят, только бы у них хватило терпения дождаться меня. «Смотрите, смотрите, - шепчу я, шутя, - невысокий, без ружья и даже без праща – не принесу вам вреда. Хотите, дам посмотреть свою цифровую камеру? Вам понравится!» Одна птица срывается с камня и скрывается, другая же замирает.
Я начинаю фотографировать. Камера не устает делать кадр за кадром, и я молю только лишь о том, чтобы не ошибиться во второй раз с резкостью и чтобы птица дождалась окончания своей фотосессии.
Наученный собственным опытом, не тороплюсь преждевременно делать положительные выводы отснятого, но очень хочется по возвращению сказать дома, мол, за все кадры не ручаюсь, но, кажется, два-три все же удались.
Собственно, я поднялся на вершину горы на крыльях моих новых знакомых! Это они увлекали меня за собой, то присаживаясь на камни впереди, то взмывая вверх и мгновенно исчезая.
Где-то в душе словно что-то щелкнуло: других таких кадров с птицами сегодня больше не будет, а спустя несколько минут птицы исчезли и не появились. Может, справились со своей задачей, ускорив мой подъем? Подумаешь, подъем; да я и сам бы не сплоховал. Только позднее появился бы на вершине, дольше отвлекаясь на съемку попадавшихся мне бабочек-козявочек.
Домой я вернулся в хорошем настроении, и оно сохранилось после просмотра на компьютере отснятых птиц. Остается невыясненным только один вопрос: откуда в наших краях дрозды каменные и с чем связано их появление? Если перелетные птицы, а дрозды каменные именно таковые, останавливались на отдых, тогда понятно…
КСТАТИ
Дроздовые – птицы, относящиеся к семейству Turdidae, в составе которого около 300 видов птиц, распространенных по всему миру. Размеры варьируются от 14 см в длину (размеры зарянки) до 32 см. Это обычно активные, заметные, ярко окрашенные птицы. Живут они в самых разнообразных местах – от открытых пустынь до густых лесов. Дрозды в основном насекомоядны, но едят также ягоды и плоды. Собственно дрозды относятся у подсемейству Turdinae.
СПРАВКА
Дрозд каменный пестрый принадлежит к семейству дроздовых. Голова, спина и надхвостья красивого голубовато-серого цвета, а нижняя часть тела – ярко-красная. Водится на берегах Средиземного моря; на севере встречается редко. Образом жизни эта птица напоминает горихвостку: она также осторожна, умна, ловка и резва. Пение ее также превосходно: оно разнообразно, громко, нежно и приятно. Пища дрозда – всевозможные насекомые, а также ягоды и плоды. В неволе уживаются легко и, при заботливом уходе, даже выводят птенцов в клетке.
ЭКСКУРСИЯ К ГНЕЗДУ
Топольник, то есть небольшой островок на Ануе, стареет и хиреет, там почти неинтересно гулять, но бывают моменты, когда внутренний голос настойчиво подсказывает: сходи – не пожалеешь!
Весенним днем, когда в комнате стало находиться в тягость, я отправился бесцельно побродить по островку, прихватив с собой фотоаппарат. Возможно, так и вернулся бы ни с чем, но на выходе из топольника встретил знакомого. Поговорили немного ни о чем, и вдруг он интересуется, хочу ли я сфотографировать гнездо дрозда.
- Я, - сказал собеседник, - знаю три гнезда, но тебе покажу только одно, да и то в надежде, что ты никому о них не скажешь.
Я твердо пообещал никому о гнездах не говорить, и мы пошли в обратном направлении. Пробираясь сквозь чащу, знакомый рассказывал:
- Я время от времени приближаюсь к гнезду, и тогда дрозд бросается на его защиту. Посмотри, сколько кустов кругом, а птица поднимается надо мной, зависает и, извини, гадит прямо на голову. До того меткая… Мелкая пташка, а за детей готова драться даже с человеком. Но я не трогаю гнезд, да и тебе рассказал только для того, чтобы ты смог сфотографировать; пусть люди посмотрят. Подойди на минутку, а потом затаись неподалеку, птица успокоится и вернется в гнездо. Нельзя, чтобы она надолго слетала с яиц – остынут, и птенцы не выведутся.
Гнездо оказалось среди веток в каком-нибудь полуметре от земли и было свито из сухих прутиков, стебельков и другой лесной растительной мелочи. Внутренность была аккуратно выложена сухими листочками травы. И лежали пять крохотных пестрых яиц! Вечерние солнечные лучи полностью освещали гнездо, и это было как нельзя кстати: не надо передвигать яйца из тени. Так это же и хорошо! Я кружусь вокруг гнезда, делаю кадр за кадром - чтобы снять наверняка.
Выждав минуту-другую, знакомый поторопил меня, показав на мечущуюся неподалеку птицу:
- Достаточно! Посмотри на дрозда – видишь, беспокоится. Давай возвращаться. Сегодня пять яиц в гнезде, а завтра, возможно, появится и шестое. Только бы никто не разорил – у нас такое вполне может случиться. Потому и держу в тайне месторасположение.
Возвратившись домой, в энциклопедии Альфреда Брема «Жизнь животных» нахожу описание гнезда дрозда и поведение птицы при угрозе. Подумалось с иронией, что наш дрозд свил гнездо точно по инструкции – в книге один к одному все сходилось с тем, что я видел в топольнике.
...ТЕПЕРЬ не опасно рассказывать о походе к гнезду, поскольку птенцы уже давно вывелись, оперились и летают самостоятельно. |
