Олег Трушин – современный российский писатель-натуралист, лауреат премии ЦФО РФ в области литературы и искусства в номинации «литература для детей и юношества», активно публикующийся в российских охотничьих журналах и газетах, ведущий авторскую рубрику в журнале «Юный Натуралист», «автор многочисленных книг о природе, среди которых наиболее известны «Зов Леса», «Хорюшка», «Снегириная метель», герой документального фильма «Любовь навсегда». Новая книга О. Трушина «Под счастливой звездой» повествует о жизни волков, о которых, будучи заядлым охотником, автор знает не понаслышке. Материал для этой книги, созданной пером художника на документальном эмпирическом материале, собирался в течение десятилетия. Автор знакомит читателя с парадоксальной стороной жизни «серых хищников» – волчьей верностью в паре на всю жизнь, заботой о чужих волчатах в случае гибели их родителей, благородством по отношению к волку-сопернику, и другими «природными инстинктами» и поведенческими законами, действующими у волков, моральной стороне которых мог бы поучиться и человек.
Анна ГАГАНОВА, историк литературы, редактор и издатель книги
Повесть о волках
Отрывки из новой книги российского писателя-натуралиста Олега Трушина Я Вам высылаю для Вашей газеты отрывок из новой книги писателя-натуралиста Олега Трушина. Эта книга выходит в ближайшее время в издательстве «Икар» и пока что ее текст видела только я – как редактор и издатель. Я надеюсь, что этот эксклюзивный материал для Вас будет полезен для Вашего издания.
С уважением, Анна
*** В конце февраля наступил перелом зимы. Все чаще и чаще с небосвода сходила надоедливая хмарь, выглядывало солнышко, снега закрупенились и начали оседать. Лес словно просветлел, напитавшись ярким солнечным светом. Частыми стали капели, и даже вьюги, нет-нет и налетавшие на лес, уже не могли перебороть того весеннего настроения, которое царило в природе. В ольшанике по берегу реки пересвистывались рябчики, оставляя на снегу стежки-цепочки своих переходов. Речные берега были исчерчены следами норок, почуявших близкое наступление тепла. Свадебные пируэты воронов, робкое тетеревиное бормотание – все это говорило о том, что весна не за горами. Чернышу шел третий год. Молодой волк сильно изменился. Наступала пора создания собственной семьи. Весна будоражила кровь зверя. У Черныша обострилось восприятие окружающего. Чутье, слух, все было подчинено одному – поиску спутницы жизни. И он встретил ее. Встретил неожиданно на берегу той самой реки, где жил ту самую трудную для себя зиму одиночества и куда он вернулся после своего ухода. Был серенький весенний день, озяблый и ветреный. Она пришла к незамерзающему ключу. Это была молодая двухгодовалая волчица. Стая, в которой она зимовала, к весне распалась. Волчьи пары ушли подыскивать себе логово. Разбрелись и молодые волки. Волчица долго бродила по руслу реки, уходила в лес, с неделю кормилась возле туши павшего зимой лося. Увидев друг друга, волки, прежде чем приблизиться, некоторое время стояли неподвижно. Волчица, слегка оскалившись, остановила Черныша, готового было броситься к ней. Шерсть на холке волчицы вздыбилась. Черныш отступил. Он несколько раз обошел ее по кругу. Его даже не интересовал выскочивший на русло реки заяц, который, увидев волков, опрометью бросился наутек в сторону леса. С полчаса крутились волки на месте своей встречи, изучая друг друга. Потом они еще долго шли рядом, бок о бок, пока тропа их не выправилась. А весна ото дня ко дню вступала в свои права. На гривах моховых болот затоковали глухари, на вырубках и краях полей проснулись тетеревиные токовища – на утренних зорях косачиное бормотание будило округу. На озерах отошел от берегов лед, а реки уже вовсю шумели бурным потоком талых вод, принимая в себя десятки, сотни больших и мелких ручейков, бегущих из леса. Черныш ни на шаг не отходил от волчицы. Теперь они были вместе. Вместе дневали в глубине лесного завала. Черныш всегда первым подпускал волчицу к пище, заботливо охраняя ее спокойствие. Иногда их можно было видеть бегущими береговой кромкой реки. Случалось, что Черныш, забегая вперед волчицы, игриво припадал на передние лапы, словно пытался остановить свою спутницу, а затем вновь устремлялся за ней. Временами он даже умудрялся лизнуть ее в нос своим шершавым языком, и волчице это нравилось. Она принимала ухаживания Черныша. Она жмурилась, плотно прижимая уши. Недолго время поры волчьих свадеб. И как только полным ходом пошли талые воды, молодая волчья семья определила себе логово – в излучине реки, где русло поворачивает вправо и где вплотную к воде подступает хмурый еловый лес. В поисках логова волчица уходила в глубь леса, увлекая за собой Черныша, и вновь возвращалась к реке, обследуя береговую поросль. Черныш следовал по пятам. И вот волчица приметила одиноко растущую среди прибрежного ельника сосну. Ее корни сильно оголила река, вымыв из-под них песок. Много лет под этими сосновыми корнями, раскопав нору, выводила свое потомство лисица, но потом почему-то бросила ее. Вдоль реки сновали крикливые кулики-перевозчики, присаживались трясогузки, шумел птичьими голосами прибрежный лес. В течение суток волки раскопали лисью нору и устроили в ней свое логово. В пору, когда бурно зацвел орешник, молодая волчица ощенилась семью слепыми волчатами. Черныш слышал, как умиротворенно поскуливала в логове волчица, обласкивая родившихся щенков. С рождением волчат жизнь волчьей семьи изменилась. Волчица стала несколько агрессивной, скалилась на Черныша, не подпуская его к волчатам. Его уделом было приносить к логову добычу. Он ловил на ближнем току глухарей, давил зайцев, наведывался к людям в поисках пищи. Каждый день Черныш приносил семье свежее мясо. Охота стала для него главным занятием. Около людского жилья было проще добыть пропитание. Но было опасно. Он часто рисковал, так как не мог не принести пищу волчице, кормившей волчат. Так, однажды он прихватил козу, неосмотрительно отошедшую от хозяйки и мирно щипавшую молодую листву с низкорослых рябинок. Внезапным броском Черныш настиг свою жертву. Острые волчьи зубы вонзились в шею обреченного животного. Мощным рывком, удерживая козу за перекушенное горло, Черныш перебросил жертву через спину и скорым аллюром скрылся в лесу. Испуганное стадо овец и коз в страхе прибилось к лесной закрайке. В этот раз Черныш изменил свою тропу к логову. Пройдя узкой речной бровкой, он спустился в овраг, добрался до ельника и уже там, утопая лапами в моховом болоте, сбивая терпкий запах багульника, вышел к логову. Свою добычу он бросил прямо у логова, а сам, отойдя в сторону, лег. Так он поступал всегда. Спустя несколько минут из норы показалась волчица и стала есть. *** В пору, когда зардели поспевающие рябиновые гроздья и забронзовел папоротник, у волчат началась пора взросления. Они крепли. В их осанке появилась природная волчья стать. Еще месяц – и они, волки-первогодки, вольются в стаю, где свои законы, где все подчинено единой цели жизни – выжить в суровое время зимы. А для того чтобы выжить, нужно было учиться. Учиться охотиться, уметь быть ловкими и сильными, но самое главное – чуткими и осторожными. Часто теплыми вечерами волки выходили к реке. Было еще- тепло, но время комариной поры уже отступило, и было приятно понежиться в прохладе проточной речной водицы. В угасающем дне на закате в реке играла рыба, бились в заводях крупные щуки. Иногда к воде выходили быки-лоси с огромными рогами-сохами, и их призывный стон долгим эхом тянулся по простору. Лоси заходили в воду по грудь, жадно пили, отфыркивая горбоносой мордой воду. Волчата, замерев, смотрели на свою потенциальную добычу. Но сейчас лоси были не для них. У лосей был гон, и попадись ему на пути несмышленый волчонок, тот попросту бы погиб под копытами и рогами грозного зверя. По склонам реки черными бусинами была рассыпана сочная брусника, и волчата с удовольствием поедали ее. Случалось, что волкам на обед попадалась зазевавшаяся в реке щука, и тогда наступало пиршество. Но рыбы, конечно, на всех не хватало, и тогда начиналась борьба за добычу. Это была игра, в которой воспитывался нрав дикого зверя. Волчата росли быстро, из семи родившихся поднялись все. Зачастую ночами при луне они начинали перекличку – завывали каждый на свой лад. Им вторили Черныш и волчица. Ночное эхо подхватывало волчий вой, и этот ночной концерт серых хищников разносился по всей округе. Его слышали и в деревне, что была на правом берегу реки за лесом. В деревне говорили, что это волчий выводок «мостит» голос, так волки учатся «разговаривать» между собой. Это были голоса новой волчьей стаи, которой предстояло жить рядом с человеком. Однажды этот волчий концерт заслышал один рыбак, что удил лещей на донных омутках реки. Он безошибочно определил место, откуда доносились волчьи голоса, и рассказал знакомому охотнику из города о волчьем выводке, что живет у реки. Вскорости они отправились к месту, где должны быть волки. Стоял ясный августовский вечер. Над рекой проносились, свистя крыльями в полете, стайки чирков, свиязей. На затухающем синем с проседью небе уже наклюнулись первые звезды. И в какой-то момент над округой вновь потек волчий вой. Охотники определили, что волки очень часто выходят к реке, да и днюют где-то рядом. В один из дней охотники, вооружившись и взяв вобу – берестяную трубу, имитирующую голос волка, отправились на речной берег. Был полдень. Глухарь, летевший с брусничника, завидев людей, свернул в сторону и скрылся за излучиной реки. Ястреб-тетеревятник, сделав круг над рекой, выправился в полете и потянулся краем реки, все снижаясь и снижаясь, покуда не сел на изломанную ветрами сухую ель. Охотники присели на сосновый крыж, вынули из рюкзака вобу. Некоторое время они слушали лес. Было тихо. И тогда тишину леса нарушил звук вобы. Волчий вой, издаваемый ею, тоскливо потянулся над рекой, лесом. Замолкая на секунду-другую, он повторялся вновь и вновь. Перестав вобить, охотники стали слушать. И вот из глубины леса донесся ответ. Это были голоса волчат, откликнувшихся на звуки вобы. Им казалось, что с охоты возвращаются их родители-волки и дают знать о своем подходе. Волчата заспешили на встречу Чернышу и волчице. Волчата не чуяли подвоха, не думали о том, что идут на верную гибель. Они шли к родителям-волкам, где их наверняка ждала пища. Голоса спешащих волчат были совсем близко. Еще несколько минут, и волчата выйдут на выстрел. И вдруг ни с того ни с сего на вершину осины села сорока. Ее неугомонная стрекотня залила округу. Сорока видела охотников, возможно, и самих волчат, спешащих на «обман». Она стрекотала, вздергивая свой черный, смоляной хвост, суетясь, слетала на нижние ветви осинника и вновь поднималась на самую маковку дерева. Наделав шума, сорока улетела прочь. Сколько больше не вобили охотники, волчата не откликнулись. Заслышав сорочью суету и разгадав птичий язык, они ушли прочь. К сентябрю волчий выводок уже не держался у логова. Волчица увела волчат на моховое болото. Там посреди болотного неудобья был островок суши, поросший чахлым сосняком. Здесь было безопасней. Здесь не было людских троп, ведь незачем было идти на этот лесистый островок среди болота, путаясь в высоких зарослях багульника и голубики. Присутствие волков на островке могла теперь выдать только набитая хищниками звериная тропа. Она тянулась краем леса, все больше и больше забирая вглубь мшаника, и вскоре терялась в нем. По ней волки уходили на охоту, по ней возвращались с добычей. Холодная роса первого осеннего месяца плотно легла на порыжевший от заморозков багульник. День обещал быть хмурым, и казалось, вот-вот пойдет дождь. Прошедшая ночь не принесла успеха в охоте, и волки вновь с наступлением позднего утра ушли за добычей. Подросшие волчата неотступно следовали за родителями. Вскоре волчья стая вышла на лосиный след, что пересек широкую лесную дорогу. Лосиная тропа была не совсем свежей, и преследовать сохатых предстояло весьма долго. Нужно было срезать путь, и волки вышли на широкую лесную дорогу. Когда-то она была езженной, но после того как выстроили новую, укрытую асфальтом трассу, старый большак стал потихоньку умирать. Теперь редко когда спиливали по нему упавшие деревья, и большую часть года до грибной поры он был безлюден. Волки часто пользовались этой лесной дорогой. Дорога большей частью проходила по хвойнику и лишь в одном месте пересекала речку. Каждый год в весеннюю пору вода в речке поднималась и размывала дорожный грунт. Со временем на дороге появился овраг, и этот ее участок стал непроходим. Волки, сойдя с дороги, прошли берегом речки и, выйдя на свежую бобровую плотину, перешли русло. Лоси наверняка остановились в болотистом мелколесье, что находился в глубине ольхашника. К нему не было дороги и нужно было идти по сырому месту, в котором вода держалась даже в летнюю сушь. Лосей волки подняли с краю мелколесья. Старый лось двинулся на хищников, отрезая их от пары лосих, которые тотчас стали удаляться. Черныш, наседая на лося, держался несколько в стороне, остерегаясь грозных выпадов рогача. Волчица с волчатами пошла следом за лосихами. Оставив волчат на преследовании, она пошла наперерез. На старом волоке, что остался после лесорубочных работ, волчица сумела обрезать ход лосей, разбив пару. Выйдя наперерез, она остановила зверя. Лосиха, оказавшись один на один с волком, начала отступать, прижимаясь к молодому ельнику. Шум приближающейся волчьей стаи заставил лосиху развернуться. В этот момент волчица молниеносным броском вцепилась острыми клыками в шею лосихи. Лосиха стала оседать на землю, пытаясь освободиться от волка. Но ее усилия были тщетны. Подоспевшая волчья стая и следом Черныш довершили охоту. С неделю волчья стая пировала у лосиной туши. Дневали неподалеку в ельнике, не возвращаясь на моховое болото. Это была первая охота волчьей стаи, во главе которой стоял Черныш. *** Каждое лето выхаживали Черныш с волчицей новое, молодое потомство. И вот как-то раз их логово стало родным домом для приемных волчат – сирот. Случилось это на пятый год жизни Черныша. В ту весну волчища принесла семерых волчат, и Черныш изо дня в день пропадал в лесу, стараясь прокормить большую семью. Едва отдохнув от охоты, он вновь уходил, и каждый раз возвращался к логову лишь с добычей. Его охотничий участок был большим и соседствовал с территорией другой волчьей семьи, которая устроила логово на краю молодого соснового бора, в том самом месте, где сосняк перемежается с густым ельником, уступая ему дорогу. Они иногда встречались на охотничьей тропе, но всегда мирно расходились, уступая друг другу путь. Это была пора не для выяснения отношений. Каждого в логове ждали голодные волчата. Их соседство было уже второй год, и в первую осень они привели в стаю десятерых волчат. К новой осени их семьи бы вновь слились, чтобы осилить суровую зиму. Но в один из дней случилась беда – пали оба волка от руки человека и осиротели волчата. На них, едва окрепших, снующих возле норы, наткнулся Черныш глубокой полночь, возвращаясь с охоты. В зубах он нес крупного зайца, когда заслышал у ельника поскуливание волчат погибающего выводка. На секунды, остановившись, оценив ситуацию, он тотчас направился к месту, откуда доносились звуки. Слабая луна едва освещала лес, пропуская меж стволов матовые блики света. Все пять волчат были у норы. Завидев Черныша, некоторые из них, поджав хвост, скрылись в норе, а пара так и не стронулась с места. Черныш осмотрелся вокруг. Ночная кукушка тревожила лес, и в кроне невысокой сосны пела позднюю песню какая-то птица. Барсук, зачуяв издали неладное, свернул в сторону и убрался восвояси, захрустев лапами по жесткому мху-ягелю. Сова, налетев на лес, бесшумно скрылась в густоте еловых крон. С неделю после гибели волков-родителей волчата оставались в норе. Голод заставил их выйти наружу, и лишь по чистой случайности они не стали жертвой филина или человека. Не наткнись бы на них Черныш, волчата бы наверняка погибли. До логова Чернышу оставалось дойти совсем немного – всего–то несколько переходов, и он, оставив волчат, скрылся в темноте ночи… Коротка июньская ночь. Покуда держал небосвод звезды, Черныш с волчицей торопливо перетаскивали найденных волчат в свое логово. За холку одного за другим старательно носили они малышей к своим родным волчатам. Последнего, пятого, волчица принесла сама, осторожно положив его к остальным. Волчонок тотчас затерялся среди щенков, а уставшая волчица, вытянувшись, легла рядом. Накормленные приемыши вскоре затихли. Теперь страх голода и одиночества был позади. Они вновь были в семье. Закончилась и для Черныша с волчицей эта трудная ночь. Так к своим семерым добавились еще пять приемных. И теперь все двенадцать волчат, что облепили волчицу со всех сторон, были для нее родными. Горностай, выскочив из густоты ольшаника, что плотно рос кустом поодаль от логова, на секунды задержался у норы, словно пытаясь заглянуть внутрь, и в несколько прыжков скрылся за комлем поваленной ели. Чуткий сон волчицы потревожил легкий шум у логова. Она, не поднимая головы, повела правым ухом. Волчица знала, что ее волчата в безопасности. Наверху в нескольких метрах от логова чутко дремал Черныш, охраняя покой своей большой семьи.
