Воспоминания ученых
Ушёл из жизни Борис Кадиков, который как-то неброско, без особых усилий с его стороны завоевал широкую известность, хотя громких дел за ним не числилось. Достиг он этого благодаря кропотливому, каждодневному труду, благодаря большой любви к делу и людям.
Рядом с Борисом Хатмиевичем Кадиковым
 Его «подарки»
Он охотно делился своими большими и малыми открытиями. Он «подарил» право первооткрывательства Улалинской палеолитической стоянки в Горно-Алтайске Алексею Павловичу Окладникову.
Он «подарил» молодому томскому археологу, аспиранту Мише Шунькову право первооткрывательства палеолитического памятника «Дмитриевка» (правый берег Бии).
Он в 1956 году открыл 35 разновременных памятников на берегах озера Иткуль, которые «подарил» археологу Юрию Кирюшину. Юрий Фёдорович, дообследовав в 1978–1982 годах иткульские памятники, выделил среди них стратотип корчажкинской культуры (эпоха развитой бронзы), ныне общепризнанной археологами.
Его чутье
Археологическое «чутьё» у Кадикова было удивительное. Помниться, выехали как-то мы с ним в район села Ануйское, там, где кончается Колыванский увал. Борис внимательно рассматривал мыс, которым заканчивался увал между долинами Ануя и Оби. Потом уверенно сказал, указывая на этот мыс: «Вон там мы найдём палеолит».
Когда мы доехали на машине до этого мыса, сложенного гранитами, то увидели целую россыпь камней, обработанных рукой древнего человека. Насколько я знаю, археологи-палеолитчики там еще не были.
Его «жадность»
Борис Хатмиевич проявил нескрываемую жадность в сборе коллекций для Бийского музея. Я был свидетелем такой «жадности». В 80-х годах прошлого века я совершил с ним поездку по сёлам в верховьях Чёрного Ануя. В селе Турата Кадиков приносит твёрдый комок какой-то грязной массы, и с нескрываемой гордостью говорит: «Это самодельный кирпич. В 20-годы крестьяне делали. Вон труба разваливается на бане».
Вскоре там же приносит к экспедиционному автобусу нечто похожее на длинные кожаные чулки. «Это самодельные сапоги. Когда-то крестьяне сами шили. На чердаке нашёл».
В этом же селе Кадиков давно усмотрел давнишний расписанный сундук, окованный полосками железа. Когда-то у русских поселенцев Сибири такие сундуки были предметом гордости и эквивалентом богатства. Но владелица, глубокая уже старушка, ни за какие посулы не хотела расставаться с ним: «Вот умру, пусть тогда сын и отдаёт, кому хочет».
На этот раз и я был свидетелем «битвы» за сундук. Сын сидел молча, хранил нейтралитет. Кадиков, уже не рассчитывал на успех дипломатии. Это было время тотальной борьбы с алкоголизмом - наследием проклятого прошлого.
Но Кадиков, во имя интересов Бийского музея, подорвал эту всенародную борьбу за здоровый образ жизни. Уверившись в безуспешности попыток сломить сопротивление старушки, он сделал коварный ход. Во время дебатов вдруг «совершенно случайно» приоткрылась крышка большой чёрной сумки, которую Кадиков принёс с собой. Из сумки тоже «совершенно случайно» выглянуло горлышко бутылки с водкой.
Сын старушки, который прежде молча присутствовал при этой битве гигантов, тоже «совершенно случайно» увидел эту бутылку.
Он вдруг преобразился и стал настойчиво требовать, чтобы сундук, очень нужный науке и человечеству, был передан музею. Тем более, что музей взамен давал совершенно новый комод со многими лакированными ящиками. Затем, не слушая мать, решительно перевернул верх дном и вытряхнул на пол немудрёное содержимое сундука.
Пустой сундук сын с Борисом быстренько вынесли на улицу и вскоре вернулись с новеньким, со множеством лакированных выдвижных ящиков комодов. Не знаю, что заставило сына совершить такой поступок. Или пробудившееся глубокое уважение к музею, или желание участвовать во всенародной борьбой с алкоголизмом («водка – яд, её уничтожать надо»).
Я заметил, что во время битвы за сундук Борис с интересом рассматривал русскую печь, которая была сооружена в углу и занимала четверть комнаты. Печь была чисто побелена и расписана петухами. Позже он признался, что печь украсила бы деревенское жилище, которое планировалось соорудить в Музее под открытым небом. Но его остановили габариты печи: печь не прошла бы через дверь автобуса.
Встречались мы с Борисом Хатмиевичем и на пещерах, которые новосибирские археологи изучали в бассейне Ануя (пещеры Денисова, каминная, Разбойничья). Но, похоже, большого интереса у него к таким памятникам не было.
Его увлечения
Нельзя не отметить увлечение Бориса Хатмиевича наскальной живописью. Освоив метод снятия копий выбитых рисунков на микаленту, он обогатил фонды своего (не побоюсь этого слова) музея великим множеством наскальных рисунков древних художников Алтая.
Он с гордостью и охотно рассказывал о сюжетах, изображённых уже на микаленте, как будто сам был участником древнего творчества. выставки копий наскальной живописи всегда вызывали интерес.
Особенно запомнилась мне экспедиция, организованная Борисом Хатмиевичем в 1993 году для посещения археологических памятников Алтая и снятия копий с известных писаниц.
Две «вахтовки» в порядке оказания спонсорской помощи в распоряжении экспедиции предоставил местный предприниматель, хозяин большого гаража.
Экспедиция была представительной. Помимо работников музея и меня, были столичные фотокорреспонденты, в том числе и из «Огонька», московские студенты, дочь Бориса Хатмиевича Ольга и американский палеоантрополог Кристи Тёрнер с дочерью-десятиклассницей.
На «вахтовках», очень приспособленных к просёлочным дорогам Алтая, мы проехали от Бийска до верховой реки Елангаш, левого притока Чуи, почти до ледника Ирбисту, который дает начало этой реке.
За вклад в развитие города и края Борис Кадиков награжден медалью «За доблестный труд», значком Министерства культуры СССР «За отличную работу»
По пути посетили места со скифскими и тюркскими стелами, палеолитический памятник Кара-Коба. Писаницы Калбак-Таш в долине Чуи осмотрели бегло, так как это была «вотчина» новосибирского археолога Владимира Кубарева.
Скалистые склоны долины реки Елангаш были отполированы древним ледником и покрыты разновозрастными рисунками, выполненными разной техникой. Умеющие работать с микалентой днями пропадали на «работе», а гости сделали вылазку на ледник, с ночёвкой у его подножия. Можно было попытаться разработать по рисункам Елангаша тему по древней этнографии (одежда, вооружение, транспорт и пр.), но одного кратковременного посещения художественной галереи было недостаточно, а возможность последующих посещений была призрачной.
На обратном пути в Кош-Агаче нас ждала неприятность: цена на бензин резко подскочила, запланированная поездка на Пазырыкские курганы отменялась, к великому моему сожалению. Мы вернулись в Бийск. Было это давно, но до сих пор сохранились впечатления об этой поездке. Спасибо, Борис Хатмиевичу за этот бескорыстный подарок.
Его дом
Дом Кадикова у моста через Бию всегда был открыт для гостей. Буквально открыт. Бывало, толкнёшь входную дверь, а она не заперта на ключ, как будто ждала гостей. Майя Александровна, супруга Бориса Хатмиевича, и сам хозяин всегда были рады гостям и готовы были предоставить приют (в случае необходимости).
После переезда в Томск я нередко посещал Алтай и пользовался гостеприимностью семьи Кадиковых. С удовольствием принял участие в торжествах по случаю 70-летия Борис Хатмиевича. Город великолепно организовал чествование своего Почётного гражданина, которое прошло в драмтеатре. Много народа, выступлений, уважения к этому скромному человеку, который не любил «высовываться».
Сожалею, что обстоятельства не позволили проводить Бориса Хатмиевича в последний путь.
Благодарен Судьбе
Я благодарен Судьбе за то, что она одарила меня многолетней дружбой с Борисом Хатмиевичем, дружбой взаимной, бескорыстной и ничем не омраченной. Таким и останется в памяти образ этого нетребовательного к житейскому комфорту человека, который превыше всего ценил порядочность, скромность и служение любимому делу. И люди это оценили еще при его жизни.
Как говориться, Кадиков себя сделал сам. Мир праху твоему, дорогой друг.
А. МАЛОЛЕТКО,
Томский государственный университет, г. Томск
Таким он был
 С позиций научного обывателя поведение Кадикова не поддавалось объяснению. Поступив в аспирантуру к академику А.П. Окладникову, он отказался защищать диссертацию, хотя к тому времени уже имел богатый фактический материал.
Имя руководителя уже гарантировало успешную защиту – так говорили ему сотрудники института. Кадиков этого не оценил.
«Мы тебе диссертацию напишем, только защищайся», – предлагали ему молодые кандидаты наук этого института. Кадиков не прельстился. Но при этом он стал Почётным гражданином родного Бийска. Наверное, нет ни одного города в нашей стране, в котором незаметный музейный труженик получил бы это почётное звание.
И не потому, что местное начальство не ценит музейных работников. А потому, что в других городах не было своих кадиковых.
Борис Кадиков получил свое звание за беззаветное служение делу просвещения простого народа.
…В 1960 году меня перевели в Алтайскую гидрогеологическую партию, что базировалась в селе Верхкатунское, недалеко от Бийска по Чуйскому тракту. По прошедшей в 1959 году конференции «Природа и природные ресурсы Алтайского края» я уже знал, что Алтайский отдел Географического общества СССР «квартируется» в здании музея и стал наведываться туда.
В одно из таких посещений я познакомился с Борисом Хатмиевичем Кадиковым, который оказался человеком коммуникабельным и увлечённым. Он сразу же согласился на «политчас», который в гидропартии регулярно проводился после субботнего трудового дня.
Служебный автобус, который привозил утром из Бийска работников, в субботу возвращался только после «политчаса», и слушателей на «политчасе» всегда было довольно много.
На этот раз вместо доклада о международном положении и происках мирового империализма приезжий высыпал на большой стол какие-то камни и «бронзяшки» и стал рассказывать. Рассказывать о «чудной жизни неведомых насельников Алтая». Я поразился интересу, который вызвал рассказ у буровиков и шоферов, работников мехцеха и бухгалтерии.
После доклада и ответов на вопросы они окружили стол и долго еще перебирали артефакты, удивляясь и восхищаясь умением древних мастеров. Вот таким он был всегда – доступным, понятным, готовым подарить людям что-то необычное и удивительное.
По характеру Борис был человеком щедрым и... «жадным». |
